Из Кале они вылетели на полном галопе и припустили вскачь побольшой дороге, не щадя лошадей. Сен-Омер проскочили, не останавливаясь, никемне задержанные и не подвергшиеся нападению.

Когда солнце клонилось к закату и до Амьена осталось совсемнедалеко, они посовещались и приняли решение остановиться на ночлег. Лошадямследовало дать передышку, чтобы они могли наутро продолжать путь со всейрезвостью.

Чуть покружив по городу, они заехали во двор гостиницы«Золотая лилия» – наугад выбранный постоялый двор все же придавал кое-какуюуверенность в том, что ловушки тут для них не приготовлено заранее.

Трактирщик казался учтивейшим человеком на свете – воттолько сразу же выяснилось, что достаточно большой комнаты, способной датьночлег всем троим, в гостинице не имеется, все подобные заняты, и хозяин готовпредоставить три прекраснейших комнаты на одного. Находились они, правда, впротивоположных концах немаленького дома.

Пожалуй, не стоило пока что видеть в этом первое предвестиековарного заговора, сплетенной вокруг них паутины – как-никак они сами выбралигостиницу, и трудно было предполагать, что агенты королевы удостоят своимгнусным вниманием решительно все амьенские постоялые дворы…

Как бы там ни было, наши путники проявили похвальнуютвердость, заявив хозяину, что в таком случае превосходно проведут ночь в общейкомнате, на матрацах, которые можно постелить прямо на полу. Люди они не чуждыевоенной службе, привыкшие ночевать и на голой земле под звездами…

Хозяин сокрушался, что общая комната недостойна их милостей,но д’Артаньян заверил, что он и его друзья выше подобных глупых предрассудков,и для тех, кто много путешествует по большим дорогам, подобное чванствопопросту неуместно. Перебедуют и на матрацах. А если хозяин столь нерасторопен,что согласен упустить хороших постояльцев, готовых платить щедро, то они,несмотря на ночную темноту за окном, поищут другую гостиницу и наверняканайдут, ибо Амьен – город немаленький…

Хозяину ничего не оставалось, как согласиться с господскимипричудами, и путники стали располагаться. Слуг отправили в конюшнюприсматривать за лошадьми, строго-настрого наказав ни при каких обстоятельствахне разлучаться и при малейшей попытке к нападению или в случае чьего-тонамерения испортить лошадей пускать в ход пистолеты и мушкеты, пренебрегая всемна свете, кроме приказа хозяев. Кардинал Ришелье уладит любые недоразумения…

Они пообедали опять-таки в общем зале, внимательноприслушиваясь к разговорам вокруг. Больше всего говорили о грядущей войне подЛа-Рошелью, как о деле решенном и готовом разразиться со дня на день. Некоторыеуверяли, что туда во главе армии уже отправились и король, и кардинал, во чтонаши друзья верили плохо: уж им-то было прекрасно известно, что кардинал несдвинется с места, пока в парижской ратуше не отзвучит музыка Мерлезонскогобалета, – а значит, и король не покинет Па– рижа…

Ночь прошла спокойно, и повеселевшие слуги оседлали лошадей.Трое друзей отправились к хозяину в его комнату в глубине дома, чтобы, какподобает порядочным людям, честно расплатиться за ночлег и все прочее.

Комната была обширная, с низким потолком и тремя дверями.Хозяин с тем же умильно-гостеприимным видом сидел за конторкой. Каюзак подалему четыре пистоля.

Лицо трактирщика в тот же миг несказанно переменилось, ставподозрительным и враждебным. Повертев монеты в руках и надкусив край одной, онвдруг швырнул их на пол – так что они со звоном раскатились во всей комнате –и, вскочив за конторкой, завопил:

– Они же фальшивые! Я велю вас немедленно арестовать,прохвосты вы этакие!

– Ах ты, мерзавец! – взревел Каюзак, придвинувшиськ самой конторке и явно присматриваясь, как ловчее будет оторвать ее от пола иобрушить на темечко хозяину. – Да я тебе уши отрежу и тебе же скормлю!

– На помощь! На помощь! – истошно завопил хозяин,отпрянув и прижимаясь к стене.

Из низкой дверцы в глубине комнаты моментально, словнотолько того и ждали, выскочили двое вооруженных людей и кинулись на Каюзака сошпагами наголо.

Однако могучий гвардеец был не из тех, кого способно смутитьи внезапное нападение, и смехотворно малое число напавших. Не потярявприсутствия духа, он, пренебрегая собственной шпагой, попросту сгреб за шеиобоих незнакомцев и что было силы – а сила его известна – стукнул их лбами, такчто гул разнесся по всей комнате, эхом отпрыгнув от низкого сводчатого потолка.

Нападавшие повалились наземь, как подкошенные, но из другойдвери выбежали еще шестеро и растянулись цепочкой, отрезая Каюзака отспутников, а ему самому преграждая дорогу к выходу.

– Это ловушка! – заорал Каюзак так, словно кто-тов этом еще сомневался. – Скачите, пришпоривайте! Я их задержу!

Быстро оглянувшись, он ухватил за середину длиннуютяжеленную скамью, с которой смогли бы справиться разве что двое дюжихмолодцов, бросился вперед и прижал толстой доской к стене сразу четырехнападавших, не переставая вопить:

– Скачите прочь, прочь!

Что-то явственно хрустело – то ли ребра нападавших, то лидоски. Д’Артаньян с де Вардом не заставили себя долго упрашивать: оттолкнув сдороги остальных двух, они пробежали по коридору, заставляя оторопелошарахаться встречных, выскочили на улицу, где слуги у коновязи отмахивались ктоприкладом мушкета, кто попавшей под руку палкой от трех молодчиков со шпагами.

Обрушившись на это новое препятствие, как вихрь, двагвардейца во мгновение ока смели всех трех с пути, действуя кулаками ирукоятками пистолетов. Вскочили в седла.

– Эсташ! – прокричал д’Артаньян, вертясь на своемзастоявшемся английском жеребчике. – Оставайся здесь, поможешь господину!Вперед друзья, вперед!

И он галопом помчался по амьенским улочкам, нимало незаботясь о том, успеют ли убраться с дороги неосторожные прохожие, сшибая лоткиуличных торговцев, грозным рыканьем и взмахами обнаженной шпаги отгоняя тех,кто пытался остановить бешено несущегося коня, – некогда было разбираться,засада ли это или благонамеренные горожане, жаждавшие призвать к порядку нарушителяспокойствия…

Остальные трое неслись следом. Оставив на пути немалосиняков и ударов шпагами плашмя, они вырвались из города и опрометью помчалисьпо амьенской дороге.

С разлету проскочили и Кревкер, где их не пробовалиостановить, – многие, полное впечатление, даже и не поняли, что за вихрьпронесся по Кревкеру из конца в конец, отчаянно пыля, чертыхаясь и грозновзблескивая шпагами.

Оказавшись посреди полей, они придержали взмыленных лошадейи пустили их крупной рысью.

– Черт побери! – воскликнул де Вард. – Этобыла засада!

– Удивительно точное определение, друг мой… –усмехнулся д’Артаньян, потерявший шляпу, но не гасконскую иронию.

– Но почему они привязались именно к Каю– заку?